Я росла во дворе, где основным детским населением были мальчишки и разумеется мальчишеские игры, когда всем двором играют в лапту и казаков – разбойников. Мальчишки держали меня за “своего парня” и уж если я водила, то без жалости загоняли в дальние улицы, откуда я часто возвращалась домой в слезах. На что бабушка отвечала безапеляционно: играешь с мальчишками – не ной! Зимой строили снежные крепости и играли в царя-горы, снег забивался в рукава, за воротник, настом покрывались коленки и варежки. После уроков – а училась я во вторую смену, в свете фонарей мы раскатывали длинные ледяные дорожки, разбивая локти и носы.
Годам к 10 родители стали отпускать меня с одноклассниками загород на воскресные лыжные прогулки. Забросив в рюкзаки цветастые китайские термосы и бутерброды с вареной колбасой, мы исчезали до позднего вечера… Вот в одной из таких зимних лыжных вылазок меня и сфотографировали
Я росла во дворе, где основным детским населением были мальчишки и разумеется мальчишеские игры, когда всем двором играют в лапту и казаков – разбойников. Мальчишки держали меня за “своего парня” и уж если я водила, то без жалости загоняли в дальние улицы, откуда я часто возвращалась домой в слезах. На что бабушка отвечала безапеляционно: играешь с мальчишками – не ной! Зимой строили снежные крепости и играли в царя-горы, снег забивался в рукава, за воротник, настом покрывались коленки и варежки. После уроков – а училась я во вторую смену, в свете фонарей мы раскатывали длинные ледяные дорожки, разбивая локти и носы.
Годам к 10 родители стали отпускать меня с одноклассниками загород на воскресные лыжные прогулки. Забросив в рюкзаки цветастые китайские термосы и бутерброды с вареной колбасой, мы исчезали до позднего вечера… Вот в одной из таких зимних лыжных вылазок меня и сфотографировали
