– Никогда не забуду, как мы с родителями ездили летом на Рыбинское водохранилище, – вспоминает Нина. – Оно такое огромное, как море – берегов не видно. И там есть большие песчаные острова, на которых растут высокие сосны. Папа отвозил меня на такой остров, не боялся оставлять одну, и уезжал на полдня. У меня были приемничек, книжки, я резвилась, бегала по огромным лужам в песке, смотрела на облака, загорала. Ближе к августу там созревала брусника… Это было такое немыслимое счастье, ощущение покоя и полной защищенности, что согревает меня и сейчас, когда вспоминаю об этом… Нина выросла в семье талантливого музыканта – ее отец создал и 20 с лишним лет руководил джазовым оркестром в Рыбинске. Однажды он взял ее на новогодний бал в Москву, в Кремлевский дворец съездов, куда пригласили играть его оркестр. Для 17-летней провинциальной девочки эта поездка и так показалась сказкой, но когда ее выбрали королевой бала – она чувствовала себя совершенной Золушкой. «Где вы учитесь или работаете?» – спросил Нину ведущий. «Заведую сельским клубом», – сказала она. «Какая остроумная у нас королева!» – засмеялся конферансье. Но Нина не шутила. Она действительно устроилась в клуб, чтобы заработать стаж для поступления в институт. Удивительно, но девочка, которая выросла в музыкальной среде, успешно окончила музыкальную школу, бегала к папе на репетиции оркестра, дурачилась, подписывая свои фото одноклассникам словами «От будущей звезды», поступила не в музыкальное училище, а в Ленинградский, ныне Санкт-Петербургский университет профсоюзов на факультет экономики, кафедру управления. – Папа был прирожденный музыкант, – объясняет Нина, – с великолепным слухом, голосом, музыкальной памятью. Мальчишкой он с лету научился играть на трофейном аккордеоне, который ему подарили, он слышал и писал партитуры без инструмента, чудесно пел… Отец был убежден: либо музыкант должен быть абсолютно одаренным, либо не стоит заниматься этим вообще. В музыке не должно быть протекции, считал он. Папа много ездил со своим оркестром на разные зарубежные музыкальные фестивали и вполне мог бы брать меня с собой, но он меня никуда не брал! «Когда ты будешь петь лучше моих певцов, – говорил он, – тогда и возьму». У него были очень жесткие требования к профессии, и он внушал мне: «Научись петь так, чтобы люди захотели тебя слушать. Стань артистичной, научись красиво двигаться, танцевать». Одно время я очень сильно поправилась – так меня почти не кормили! – смеется Нина. – Папа терзал меня, говорил, что такая жирная женщина не будет нужна никому, а уж на сцене такой вообще места нет. Это он заставил меня заниматься спортом, хотя я совершенно неспортивная. Папа хотел, чтобы я не боялась сцены, и тренировал это специфическим образом. У него была лучшая дискотека в Рыбинске, и лет с 15 он пускал меня потанцевать на часик – с 21 до 22 часов. Но в это время молодежь только собиралась и, как правило, не танцевал никто. Папа же говорил: или ты этот час танцуешь, или в следующий раз не пущу. И я танцевала. Одна. Даже мой старший брат, который приходил с друзьями, от меня отмахивался: не подходи ко мне! Подумают еще, что моя сестра – сумасшедшая. Теперь-то я понимаю, что так папа пытался включить меня в эту жизнь – жесткую, ломающую слабых. Он объяснял мне, что певица – страшная профессия: зависимая, тяжелая и часто неблагодарная. Поэтому меня отправили учиться в университет, приобретать «нормальную» специальность. Помню, я приехала в Питер абсолютно незрелым человеком и поэтому все жадно впитывала. Я ходила в оперный театр, филармонию, сначала засыпала там, а потом очень втянулась и страдала оттого, что я так много получаю и не могу это никак отдать. Музыкальная информация настолько переполняла меня, что я начала испытывать физический дискомфорт. И однажды на студенческой практике я повстречала женщину, которая изменила всю мою жизнь. Я работала культорганизатором на теплоходе. Это был дорогущий маршрут – от Питера до Астрахани. Его немногие могли себе позволить, а я провела в таком раю три недели. Мы проплывали красивейшие места, меня окружали потрясающие люди. Как массовик, я старалась сделать все, что могу: устраивала вечера встреч с интересными людьми, организовывала концерты, соревнования, игры. Сама пела, прыгала в мешках, изображала Бабу-ягу и бог знает что. И мне это так нравилось! Однажды мы разговорились с милой пожилой женщиной, которая оказалась из музыкально-театральной среды. Она сказала мне: «Деточка, что же ты не своим делом занимаешься, зачем ты пошла в университет? (А я уже три курса к тому времени окончила.) Заезжай после поездки ко мне, что-нибудь придумаем». Так, с ее легкой руки, я пошла поступать в студию Ленинградского мюзик-холла. Это был последний год, когда я могла туда попасть, – там были строгие ограничения по возрасту. Это сейчас петь могут все – только деньги плати. А тогда необходимо было специальное образование. И эта студия давала такую возможность – она открывала дверь в музыку. Когда меня приняли, у меня от счастья земля ушла из-под ног! Я шла по Невскому и не верила: неужели это свершилось?! Конечно, я решила бросить институт. А на курсе я была самая младшая, круглая отличница, и когда мои однокурсницы об этом узнали, они стали меня отговаривать, а староста группы сказала: «Не бросай! Я буду отмечать, что ты ходишь на занятия». И я стала учиться параллельно. – А как отнеслись к этому родители? – Были очень рады, и папа, когда приехал ко мне через какое-то время, поразился, как я изменилась. С этого, собственно, и началось его удивление моим прогрессом. А незадолго до смерти, три года назад, он сказал мне: «Вот теперь ты стала такой, какой я хотел тебя видеть. Я этого не ожидал. Мечтал, но не ждал…» Мне самой, честно говоря, кажется, что я не смогла бы пройти этот путь вновь, – столько было трудностей и горя. Это сейчас я пою, как дышу – легко, естественно, радостно – это такое счастье! Но за него дорого заплачено. Были периоды неустроенности и безденежья, были проблемы с пропиской, работой и жильем. Уже после окончания университета я снимала комнату у туберкулезной полусумасшедшей алкоголички – без горячей воды, но зато рядом с Медным всадником. А потом пришлось начинать все с нуля в Москве. Были неудачи и разочарования в любимом деле, когда я по совету маститых профессионалов вместо некоммерческих романсов и джаза сделала в США попсовый проект: сняла два красивых клипа и записала диск, которые оказались невостребованными в России, пережившей очередной кризис. Программы, в которых я работала, развалились, и мне некуда было пойти работать. А с этим попсовым проектом я оказалась абсолютно никому не нужна. Куда бы я с ним не приходила, на меня смотрели с недоумением, потому что знали, что я пою романсы и джаз. И все говорили: давай лучше то, что было. Я с отчаянием понимала, что огромные деньги, которые мне дали друзья, и силы потрачены зря. А второй раз получить такой шанс нереально. Мне очень везет в жизни: на моем пути постоянно встречаются люди, которые поддерживают меня и морально и материально, причем, я хочу сделать на этом акцент, совершенно бескорыстно. Понятно, когда женщину содержит возлюбленный. У меня другая история. Мне помогают люди, которые просто видят, как упорно я занимаюсь своим делом. И опять важнейший поворот в моей судьбе произошел на воде. Пока я маялась со своим попсовым проектом, меня пригласили работать в круиз, только на этот раз в качестве певицы, и не по Волге, а вокруг Европы. На первом же концерте я попробовала спеть что-то из нового проекта, но особого энтузиазма это ни у кого не вызвало, и тогда в конце я исполнила романс. Что случилось с публикой! Она не хотела меня отпускать. С музыкой как будто выливалась вся моя боль – о недавней профессиональной невостребованности, об одиночестве, – и наступало облегчение, понимание того, что я должна заниматься именно этой музыкой. Тогда Нина задумалась: а не попробовать ли ей сделать первый сольный концерт? И когда вернулась в Москву, договорилась об этом с ЦДРИ. Концерт прошел успешно, и она поняла, что может держать внимание зала. Тогда она задумала сделать концерт уже в Театре эстрады. И он тоже прошел успешно. Следующим шагом они с отцом запланировали сольный концерт Нины в легендарном зале имени Чайковского. С симфоническим оркестром… …Она прошла через сомнения, переживания, разочарования. И буквально накануне этого концерта в отчаянии спросила отца: «А может, мне оставить все это? Раз людям нравится, но они не хотят помочь, причем люди влиятельные, которым это ничего не стоит, то, наверное, все эти мои занятия музыкой не имеют никакого смысла». Но отец сказал ей: «Тебе дан редкий талант. Это твой крест, и ты должна нести его с честью». А вечером отца не стало. Он умер на сцене: пел, вышел за кулисы и умер. Аорта не выдержала… А Нина в это время была на концерте ансамбля Игоря Моисеева в зале Чайковского, куда ее пригласила подруга… – Получилось так, что мой концерт пришелся на сороковой день его смерти, – с трудом говорит Нина. – Я пела и чувствовала его рядом. Обычно папа пел со мной в концертах – мы закрывали их общим номером. У меня ком подступал к горлу, когда я вспоминала его слова: «Неужели я дожил до того, что спою в зале Чайковского? Неужели дожил?!» Не получилось… Но когда папа умер, все его друзья стали поддерживать меня. Получилось так, будто папа отдал жизнь, чтобы помочь мне. И после этого концерта у меня началась совершенно другая жизнь. Все больше и больше друзей из мира музыки меня понимают и поддерживают. Даже те, кто изначально был в чем-то не согласен со мной, теперь стали моими соратниками. И, к моему счастью, у меня сейчас собирается команда. У нас нет пока общей крыши, но мы вместе и заодно. Мы говорим на одном языке, мыслим в одном ключе – и музыканты, и звукорежиссеры, и художники. И мы идем вперед. Думаю, сейчас начинается новый этап в моей жизни. У меня сбываются мечты. Однажды в Карловых Варах я услышала невероятный оркестр – в красивейшем зале, с потрясающей акустикой. И у меня родилась мечта когда-нибудь спеть там. Прошло время, и у меня состоялся концерт в этом зале: в первом отделении я пела романсы, во втором – джаз с симфоническим оркестром. Теперь я получила несколько приглашений спеть в Чехии. Я уверена, что людям не хватает эмоций. Я вижу, как они меня слушают, вижу их глаза после концерта… Даже у самых сдержанных, скептичных, пресыщенных мужчин лица становятся такими детскими! Им не хватает такой музыки и таких чувств. И я абсолютно не хочу сказать, что это я такая необыкновенная. Просто я столько билась головой о стену, в меня столько вкладывали мои учителя и друзья, и когда мне удается что-то сказать, я считаю, что это говорю не я. Я просто являюсь ретранслятором того, что люди хотят услышать. Думаю, что смысл моей жизни именно в этом. У каждого свое предназначение.
Смотрите также:
Нина Шацкая видео
Нина Шацкая аудио
Нина Шацкая фото
Нина Шацкая, Нина Шацкая певица, Нина Шацкая романс, Нина Аркадьевна Шацкая, Нина Шацкая Цветаева, Нина Шацкая Колдунья, Нина Шацкая Ахматова, Нина Шацкая купить диск, Нина Шацкая дива романса, Нина Шацкая филармонические концерты, Нина Шацкая event, певица Рыбинск